Луи Бриньон - 12-й удар[Гангстерская сага. Часть первая]
— Ладно, Мазуров. Мне ехать пора. Будь здоров!
Мазуров протянул ему руку:
— С сегодняшнего дня другом тебя считаю. Помог ты мне.
Матвеев пожал протянутую руку.
Едва Матвеев ушел, Мазур вызвал Хапугу и Гришу.
— Слушай сюда! Гриша, езжай к Роберту, скажи: жду, сегодня!
Гриша ушел.
— А ты, Хапуга, — продолжал Мазуров, — узнай наперво, где пацаненок сидит, который Дохлого завалил. Ксиву от меня передай. Тронет кто — сам порешу гниду! — разгорячился Мазур.
— Понял, пахан.
— Дальше слушай, Хапуга. Собирай всю братву, робертовские пацаны еще приедут. На уши Ростов поставьте, но чтобы к завтрашнему дню ни одной твари, которая под Ираклием работает, а городе не было. Кто борзый — валите, остальных — пинком под зад. И еще. Мусоров подключи, пусть все фуры шмонают, а сам цыган потряси- узнай, откуда наркоту берут.
— Да мы и так знаем, пахан, они же нам долю откидывают.
— Дают, но все меньше. Итог — свои каналы прорыли, меня обходят.
— За такие дела мы их всех припрем!
— Цыган не трогай! Узнай только, откуда наркота идет.
— Все понял, пахан.
— Иди! — Мазуров заскрежетал зубами. — Из гранатомета пуляете? Я вам сделаю Новый год!
Матвеев провел бессонную ночь, раздумывая, как поступить в отношении Стрельникова. Дело было практически закончено. Виновность Сергея не подлежала сомнению, но впервые в жизни Матвеев сомневался. Он не знал, как ему поступить. С одной стороны, он хотел помочь Стрельникову, с другой — понимал, что тем самым он нарушит закон. Матвеев еще раз хотел поговорить со Стрельниковым перед тем, как дело окончательно передадут в суд.
Утром он отправился на работу. Там его ждал неприятный сюрприз в лице полковника ФСБ Прохорова. Матвеев пригласил его в свой кабинет.
— У меня есть несколько вопросов к вам, — сказал, присаживаясь Прохоров.
— Пожалуйста.
— Где вы были 13‑го мая с 10 до 13 часов? — задал первый вопрос Прохоров.
— На работе, — коротко ответил Матвеев.
— Кто может подтвердить?
— Мой помощник Мишин и секретарь. Может, и другие сотрудники прокуратуры меня видели. А почему вы спрашиваете об этом?
— У вас имелась информация о готовящемся убийстве гражданина Дохлякова?
— Вопрос, по меньшей мере, странный!
— Отвечайте! Да или нет?
— Нет.
— Правда ли, что в убийстве вашего сына обвиняли Дохлякова?
— Да.
— Правда ли, что вы пытались вмешаться в ход дела?
— Это не имеет значения!
— Имеет! У нас есть сведения, что вы пытались вмешаться, несмотря на прямой приказ начальства, которое отстранило вас!
Матвеева охватила злость:
— Да! Пытался! Дохляков убил моего сына!
— Суд решил иначе!
— Суд ошибся!
— Почему вы так считаете?
— Одноклассник моего сына видел, как Дохляков вкалывал ему насильно героин. Он мне рассказал об этом, но на суде выступить отказался. Его запугали. Его и родителей. В 1987 году я посадил Дохлякова за решетку. Он предлагал мне взятку, а когда я отказался, пригрозил расправой. Как вы не понимаете! У него были причины убить моего сына!
Прохоров прищурился:
— Так же, как у вас — убить Дохлякова?
— Я слуга закона!
— Вы не ответили на мой вопрос!
— Полагаю, что ответил.
— Ну, что ж, — Прохоров встал, — надеюсь, мы с вами еще увидимся, товарищ Матвеев.
У Матвеева остался неприятный осадок в душе после встречи с Прохоровым. Он снял трубку и набрал номер.
— Аркаша, Никонов!
— Вася, ты что ли? Куда пропал? Почему не звонишь, не приходишь?
— Потому и звоню. Исправиться хочу, Аркаша. В кафе наше приглашаю. Пивка выпьем, шашлычками побалуемся. Что скажешь?
— Когда?
— Да прямо сейчас.
— Пойдет!
Матвеев положил трубку. Через час он обнимался с другом. Аркадий Никонов был его одноклассником. Матвеева связывала с ним долгая крепкая дружба.
Никонов подозвал официанта:
— Две кружки холодного пива и две порции шашлыка мне. Ему не надо, — Никонов указал на Матвеева, — товарищ- вегетарианец.
— Принесите три порции, — Матвеев улыбнулся шутке.
Они с удовольствием отпили по глотку холодного пива, а вскоре подали шашлык с приправой.
— Рассказывай, что случилось, — сказал Никонов, отправляя большой кусок мяса в рот.
— Ничего, хотел тебя увидеть, — Матвеев последовал его примеру.
Жуя, Никонов рассмеялся:
— Вася, ты только мне лапшу на уши не вешай! Я тебя как облупленного знаю. Говори, а то у меня времени в обрез.
— Сдаюсь, Аркаша, ты прав. Ко мне сегодня Прохоров из вашей конторы приходил, допрашивал меня.
— Причина?
— Убийство Дохлого. Хотел узнать, что я знаю.
— Дохлого убили? — удивился Никонов. — А я и не знал. Кто сделал известно?
— Шестнадцатилетний парнишка.
— Ну и ну, — восхищенно выдохнул Никонов. — Молоток парень. Гнилой был человек Дохлый. Беспредельничал в Москве. Парню медаль надо дать.
— Аркаша, скажи, зачем Прохоров ко мне приходил?
— Как–то связан он с твоим делом, Вася. Это я еще тогда понял, когда мы с тобой Дохлого не смогли задержать. Прохоров помог! Его рука!
— А что он за человек, Аркаша? — поинтересовался Матвеев.
Никонов нахмурился:
— Держись от него подальше, Вася. Я в ФСБ из ментовки пришел, а этот — из ГРУ. Темная личность. Рядом с такими, как он, даже дышать опасно.
— Думаешь, Аркаша, он как–то замешан в ситуации вокруг убийства Дохлого?
— Трупы были? Свидетели?
— Да!
Никонов отрицательно покачал головой:
— Если эти ребята что — то захотят сделать, после них не останется ни трупов, ни свидетелей — ничего, одна пустота.
— Тогда по какой причине он помогал Дохлому? Где связь?
— И не старайся понять, не получится! А если получится, на одном из московских кладбищ появится мемориальная доска с твоим именем.
— После смерти сына я ничего не боюсь.
— И все же будь осторожен в отношениях с Прохоровым, — посоветовал Никонов.
— Буду, — пообещал Матвеев и тут же спросил: — Аркаша, я хочу помочь Стрельникову, но не знаю, как быть. Ведь придется закон нарушить.
— Да не будь ты таким правильным, Вася! Взгляни, что вокруг твориться. Сажают кого? Мелочевку, шпану, детей, которым есть нечего, вот они и воруют. А те, кто кровь людскую и слезы потоками льют, на шестисотых мерсах ездят, виллы строят в Испании. А что парнишка этот сделал? То, что государство должно было сделать. Самоуправство не выход? Тогда где выход? Надо помочь, Вася. И не сомневайся. Это самое малое дело, чем ты отплатить можешь.
— Спасибо, Аркаша! Честно говоря, я и сам так думал. И я помогу! А дальше пусть сам дорогу выбирает.
После разговора с Никоновым Матвеев больше не сомневался в том, что ему делать. Он отправился на Петровку.
Матвеев находился один в кабинете, когда ввели Стрельникова. Стрельников был по–прежнему холоден и молчалив.
— Может, присядешь? — спросил у него Матвеев.
В ответ молчание. Стрельников не сдвинулся с места.
— Как пельмени, понравились?
В глазах Стрельникова застыл удивленный вопрос.
— Я про те, что тебе Ирина Аркадьевна приносит, — пояснил Матвеев.
— Оставьте ее в покое, — отчетливо, с холодной угрозой произнес Стрельников.
— Ты уж прости, — улыбнулся Матвеев, — не могу. Видишь ли, Сережа, Ирина Аркадьевна — моя жена.
Впервые Матвеев увидел, как холодность исчезает с лица Сергея, уступая место растерянности. Матвеев вытащил из портмоне фотографию улыбающегося подроста и положил на стол перед Сергеем.
— Это мой сын! Его тоже звали Сергеем, как тебя. Моего сына убил человек, которого убил ты. Знаешь, Сергей, я не мог посадить Дохлого, хотя знал, что он убийца моего сына. Не было дня, чтобы я не мечтал сделать то, что совершил ты, но у меня духу не хватило. А ты смог! Ты отомстил за своего дядю и за моего сына. Я буду благодарен тебе всегда. Я восхищаюсь тобой. И еще. Не знаю, какое тебя ждет наказание, не знаю, как сложится твоя судьба, но хочу, чтобы ты знал: ты больше не будешь, одинок, Сережа. Отныне у тебя есть семья. Мы с Ириной Аркадьевной всегда будем ждать тебя…
Матвеев не смог продолжать — на глазах появились непрошеные слезы.
— Мне нужно идти, — тихо произнес Сергей.
Матвеев увидел, что Стрельников едва сдерживает свои чувства и не хочет показать свою слабость.
— Иди с Богом, Сережа!
Вызванный конвоир увел Стрельникова.
Через две недели после этой встречи состоялся суд. Сергея приговорили к двум годам лишения свободы и этапом отправили в самарскою колонию для несовершеннолетних преступников.
В середине июня 1993 года на одной из законспирированных квартир около Ленинградского вокзала полковник ФСБ Прохоров заслушивал доклады своих людей. Прохоров восседал за столом в небрежной позе, перед ним сидели четыре человека.
